"Танк, давящий гусеницами наших жен и детей, надо подбить..."

[rus_vopros]

Оригинал взят у ugunskrusts83 в "Танк, давящий гусеницами наших жен и детей, надо подбить..."

Рубрика «За что мы их ненавидим».

Здесь уже нельзя спихнуть всё на «геббельсовскую пропаганду», да и у самих совков нет желания спихивать свои художества на кого-то.

Признаваться в садизме по отношению к «власовцам» у них не считается чем-то позорным и я ни разу не видел, чтобы они отрицали факты расправ с русскими беженцами. Напротив, неоднократно приходилось сталкиваться с рассказами гордых «внуков» о расстрелах их «дедами» обыкновенных русских людей, – «изменников» (т.е. добровольцев и восточных рабочих) и «фашистских блядей» (т.е. восточных работниц).

За изнасилованных немок может спросить и уже спрашивает ФРГ, поэтому в вопросе о зверствах красноармейцев в Германии совки избрали оборонительную тактику «всё это враньё».

России же нет на карте мира и заступиться за русских некому, к тому же русские – меньшинство в Новом Вавилоне. С ними можно вести себя максимально развязно.

«Убили и правильно сделали», «так их, мразь фашистскую», «мало им досталось, надо было помучить», – советский зверь не проявляет к русским даже притворной жалости.

Вспоминается проклятое имя Эренбурга. «Еврей» – скажут некоторые, – «Что с него взять?» Как удивительно бы то не звучало, но я согласен с «православными сталинистами» насчёт того, что при горном шакале Кобе евреев на олимпе советского государства сильно поубавилось. После чисток больше всего их оставалось именно в советской пропаганде, там, где они были гораздо нужней. Забавно, но карикатуры на сионистов в 50-ые гг. рисовал Борис Ефимов (Фридлянд), успевший создать ассоциативный ряд советского патриотизма, образ «великой державы», осаждаемой вездесущими врагами (белогвардейцами, католиками, фашистами, американцами, сионистами и т.д.) Эренбург – из этой же серии «ручных евреев». Но по национальности он не еврей и, тем более, не русский. Сама попытка приписать ему ту или иную национальность в корне ошибочна. Он не принадлежал ни к одной из них. Зато своей пропагандой он сумел создать и сплотить вокруг великой ненависти целую нацию, – советскую.

Евреи играли свою роль до поры до времени, и к началу советско-германской войны она уже была сыграна. Остались лишь «последние из Могикан», вроде Мехлиса. Взамен использованных евреев (которые и сейчас задействованы только в пропаганде) красные фараоны начали пестовать местные кадры на роль «народа-смотрителя».

Из русских слепили «евреев», новых «смотрителей» за постояльцами гигантской чекистской тюрьмы, где большинство заключённых – братья и сёстры надзирателей.

Это «евреи» с русскими ФИО, даже со своеобразным «русским патриотизмом» красно-коричневого толка на подкорке мозга.

Последний-распоследний шмуль менее враждебен русской национальной идее, чем эти мутировавшие существа, превратившиеся из эльфов в орков по прихоти красного Мелькора.

В каждом русском есть что-то от Гамлета. Наш соотечественник не знает своих настоящих родителей, забыл своё собственное имя и верит в навязанную ему ложь. «Вот твоя мама, а вот твой папа», – сказали ему однажды, подсунув новых отца и мать взамен убитых.

Но стоит отмыть замызганное грязью зеркало и можно увидеть в нём не курносого уродца, а, как встарь, резное варяжское лицо.

Пока «советские русские» (совраски) будут называть«своими» палачей, а «врагами» собственный народ, они так и не станут «русскими русскими».

Чтобы залечить раны и отомстить, русским нужно сперва научиться отличать своих предков от чужих. Наши предки лежат там, под Круппа-Мюле, где над ними вдоволь поглумились те, кого мы привыкли чествовать со школьной скамьи.

Чудовищное преступление большевиков в Круппа-Мюле

Танковая разведка советской армии, прорвавшая фронт в районе Литцманштадта, 20-го января ворвалась в поселок Круппа-Мюле (Верхняя Силезия). Войдя в поселок, танки, в количестве около десяти машин, открыли огонь по домам местных жителей и в упор начали расстреливать тех, кто пытался спасти жизнь бегством. По пути движения советские танки появились на территории расположенного в Круппа-Мюле лагеря русских и украинских рабочих. В этом же лагере проживало большое число эвакуированных из украинских областей.

Советские танкисты, увидев выбегающих и собирающихся во дворе соотечественников, прекратили движение. В одном из танков открылся люк. В нем появился командир. Не выходя из танка, он приказал всем, проживающим в лагере, собраться во дворе. Когда большинство живущих в лагере, преимущественно девушки и женщины, в том числе старухи и эвакуированные дети, собрались, танки неожиданно открыли по ним огонь из пулеметов. Бросившихся бежать танки начали преследовать и давить своими гусеницами.

В течение нескольких минут было уничтожено несколько сот человек. Затем танковая разведка повернула и отошла к своим войскам. Немногие, оставшиеся в живых, рабочие бежали на запад. Им были оказаны помощь и содействие при эвакуации вглубь Германии.

(От нашего корреспондента на восточном фронте)

Я успел увидеться с двумя свидетелями страшного преступления в Круппа-Мюле: рабочим Василием Чишко и его женой Натальей. Говорить с ними трудно: они настолько потрясены происшедшим, что и здесь, в безопасности, судорожно держатся друг за друга и сидят в безмолвном оцепенении. За время войны я видел много страданий и боли. Но такого горя, как у Василия Чишко, я не видел. У него под гусеницами советских танков погибла двенадцатилетняя дочь.

Круппа-Мюле – это даже не Винница и не Катынь. В Винницких братских могилах найдены были жертвы, расстрелянные по приговору НКВД, как «враги советского народа». Было хоть какое-то подобие обвинения. В Катынских могилах были зарыты представители другого государства, которых большевики считали своими исконными врагами. Непостижимые для всякого цивилизованного человека преступления в Виннице и Катыни имели все же какое-то свое дьявольское обоснование: большевизм уничтожал безоружных, беззащитных, ни в чем неповинных людей, но принадлежавших, по взглядам чекистов, к «враждебной категории».

Преступление в Круппа-Мюле страшнее Винницкого и Катынского злодеяний. Ему нельзя найти даже безумного объяснения.

Пусть командир советского танка был трижды фанатик-коммунист. Пусть это была непревзойденная мразь, привыкшая к крови и преступлениям. Но, ведь, читал он выступления Сталина и других большевистских вождей, читал листовки и обращения, призывающие красноармейцев «спасти братьев, насильно угнанных в немецкое рабство»? Конечно, читал. Почему же он, вплотную встретившись со своими соотечественниками, которых еще так недавно большевистская пропаганда оплакивала, как жертвы немецкого произвола, почему этот советский танкист бросился к пулемету, а не к стоящему перед ним «освобожденному брату»?

Изверги слышали родные голоса, молящие о пощаде. Палачи видели растерянных женщин и плачущих детей, своих по крови и по родине. И давили их гусеницами танков.

Что это? Месть? Но, ведь, мстят тому, кто в чем-то виноват. В чем же была вина немощных старух, несчастных девушек, пятнадцатилетних детишек? Что двигало рукой красноармейца, когда он выпускал пулеметную очередь по беззащитным детям?

Нет, «братолюбивая» пропаганда оказалась не при чем. Этой пропагандой обманывали наивных и доверчивых людей, у которых нужно было выкачать побольше денег на войну: начиная от либеральствующих богатых англичанок и кончая колхозницами, изнывающими в непосильном труде. Но красноармейцев ведут в бой не красивые лозунги. Красноармейцам давно уже не говорят: «Тебя ждут твои братья». Наоборот, им всячески доказывают, что теперь вокруг них – одни враги. Над двигающейся массой советских бойцов владычествует истошный вопль Эренбурга: «Бей! Режь! Уничтожай!»

Злодеяние в Круппа-Мюле – начало безумного плана уничтожения наших соотечественников, находящихся на этой стороне фронта.

Этот безумный план четко сформулирован жидом Эренбургом. Уничтожать всех, кто, волей или неволей, пожил без советской власти. Они познали правду о Сталине и его клике. Они опасны для сталинского режима. Они обречены на смерть.

Кровь наших соотечественников, пролитая в Круппа-Мюле, зовет нас к смертельной борьбе с большевистскими палачами.

Судьба нашей Родины, наших народов, наша собственная судьба — в наших руках. Нас — миллионы. Мы окажем не только сокрушительный отпор большевизму, но и победим его. На зверства большевизма мы ответим еще большим сплоченном вокруг своего Комитета Освобождения Народов России, напряжением всех сил для борьбы против ненавистного врага.

В. Терехов

Палачи

Низко склоняем мы головы над растерзанными трупами наших соотечественников, ставших жертвами большевистского изуверства. Маленький поселок Круппа-Мюле в Верхней Силезии станет навсегда памятным для народов нашей Родины. Здесь произошло злодеяние, самое страшное в истории настоящей войны.

Рвется на запад Красная армия, в честь которой палят бесконечные салюты в Москве. Шагают дивизии самых близких, родных нам людей. И над ними клубится темное омерзительное облако ненависти, мелькает размалеванная рожа карамазовского чорта. Подвиги, жертвы, дерзания – все осквернено, захаркано большевистской мразью, поспешающей пожинать плоды зимнего наступления Красной армии. Труп старухи, изуродованное тело 12-летней девочки – трофеи победы. Петровы и Пономаренки, штурмующие германские позиции, несут смерть своим женам и детям, находящимся по эту сторону фронта. Они пролагают путь извергам и палачам, превращающим подвиги в преступления.

Трагична судьба нашего окровавленного народа. Стремясь к добру и свету, он обречен волею своих кремлевских хозяев, нести разрушение и гибель. В развалинах лежит красавец Будапешт, и под этими развалинами погребены тысячи не успевших эвакуироваться мирных жителей. В ледяных товарных вагонах замерзают по дороге в Сибирь румынские крестьяне, рабочие Прибалтики. Куда вступают большевики, туда они приносят пытки и смерть. Ничего больше, только это.

Мы знаем большевизм. Мы знаем, в чем заключается сегодня наш долг истинных патриотов и националистов. Мы готовы до конца драться за честь России, за жизнь сограждан. Танк, давящий гусеницами наших жен и детей, надо подбить, независимо от того, кто сидит в этом танке.

Большевистская мразь слишком рано решила праздновать победу над безоружными людьми, которых красные каратели идут, якобы, освобождать. Впрочем, об освобождении «братьев и сестер из фашистского плена», сейчас советская печать и радио даже не заикаются. Большие и маленькие эренбурги имеют один приказ – опьянить Красную армию сивухой ненависти до предела, до потери сознания. Бей, жги, рви, режь – визжат разъяренные тыловые крысы. По всему СССР слышно щелканье затворов автоматчиков из НКВД. Они приготовились. Впрочем, они всегда были готовы.

На удар мы ответим ударом. Сегодня наши соотечественники, даже те из них, которые по наивности ждали «своих», спасаются от них на запад. Грянет час, мы все пойдем на восток. Мы уберем с дороги каждого, кто встанет на нашем пути к Минску, Киеву, Москве. Мы придем на родную землю не в оковах, не на потеху сталинским садистам и палачам. Мы придем, как судьи, и беспощаден будет суд наш, суд всех народов России, над бандитами и висельниками, убивающими безоружных стариков, женщин и детей.

«Воля Народа», 24 января 1945 г., № 8, с.1.