rus_vopros

Оригинал взят у

agf1967 в Донской жив. Донской будет жить.

Бывший бизнесмен, бывший мэр, бывший кандидат в президенты, бывший оппозиционер, бывший муж.
Александр Донской провёл черту между бурным прошлым и осмысленным настоящим, чтобы уверенно смотреть в стабильное будущее.

В зале вылета и на борту сообщением Архангельск—Москва Марк

mark_y Иланский поговорил с Александром Викторовичем о том, чем он теперь занимается, какие у него планы на будущее, что он берёт в него из насыщенного прошлого. А начали с темы поострее: обсудили, каково было в заключении.— Что даёт человеку ограничение свободы?
— Начинаешь ценить свободу. Я был в армии, в тюрьме — и то, и другое ограничение свободы. Когда выходишь, рождается ощущение, что жизнь прекрасна. Прекрасно просто наслаждаться свободой. Ты можешь быть без денег, без хорошей одежды, но ты можешь видеть небо. Это прекрасно.

— Чему вас научил следственный изолятор?
— В СИЗО встречаешь людей, с которыми не увиделся бы в жизни. В камере люди постоянно меняются, каждый чему-то учит...

— Вы могли бы рассказать о наиболее ярких из них, и чему они вас учили?
— Сначала был Алексей Баринов (экс-губернатор НАО. — прим. М. И.). Я подумал, что меня назло к нему посадили, ведь он был моим оппонентом. У Баринова было хорошо, культурно, у него был личный слуга и куча копчёной колбасы. Он мне сказал, что нужно всегда подчиняться системе, в которой находишься. Сидишь в СИЗО — следуй правилам, которые здесь действуют. Я его не послушал и устав не принимал, начиная от представления не по форме на перекличке и заканчивая крушением унитаза. Руководство тюрьмы, видимо, решило, что мне слишком хорошо с губернатором — Баринов умный человек, мы с ним о многом говорили, — и на следующий день меня пересадили к предпринимателю.

— Сначала к коллеге, затем к коллеге из прошлого.

— Да, именно так. Предприниматель говорил: «Зачем бороться с тем, что не можешь побороть? Вообще, нужно зарабатывать деньги». Потом посадили к гею, который пытался меня соблазнить. Он научил меня, как в этой дурацкой среде комфортно себя чувствовать. Он танцевал балет. Единственный включал телеканал «Культура». Остальные смотрели либо «Муз-ТВ», либо криминальные новости. Меня это ужасно раздражало, говорил: «Вам своих, что ли, не хватает?»
Сами сделали и затем смотрят, кого как задержали, какой-то мазохизм!

— Поползновений от гея не было?
— Были. Но я и жене написал: «Подсадили гея, но не переживай, я его ебать не буду».
Мне начальник изолятора потом говорит: «Ты зачем такие вещи пишешь?! У нас же девушка их читает».
(В СИЗО всю корреспонденцию проверяют в целях безопасности. — прим. М. И.)
Я парирую: «Пусть не читает!» Да, вообще, он хороший парень был. Соорудил кисточку и время от времени освящал камеру. После этого воздух действительно казался чище, а камера превращалась в келью. Он был смышлёный, эрудированный.
Выйдя на свободу, он мне писал, предложил финансовую аферу, но я отказался.
Вообще, мне показалось, что он был подсадным: либо ожидали, что гей разведёт на секс, а они это запишут на видео,
либо рассчитывали на то, что на мошенничество соглашусь ...

— В неловкие ситуации попадали?
— Однажды захожу в камеру — на моей койке в ботинках развалился огромный мужик с бандитской мордой. Подумал: пипец, криминальный авторитет. Я испугался, но вежливо сообщил: «Ваша койка верхняя». Он быстро собрался и прыгнул наверх. Оказался бомж.

— Тюрьма — это школа жизни?
— Своего рода, но, как говорят в застенке, проходить её лучше заочно. Когда я вышел, бизнес-тренер Виталий Булавин пригласил меня на тренинг «Открытость новому». Нужно было знакомиться с людьми, с которыми ты бы никогда не познакомился.
Например, была встреча с реставратором картин. Я подумал: зачем мне это старикашка, я не собираюсь ничего реставрировать! Он говорил час, и это оказалось познавательно. Все знания можно разбить на четыре сектора:
1. я знаю, что я знаю; 2. я знаю, чего я не знаю; 3. я не знаю, что я знаю; 4. я не знаю, чего я не знаю.
Вот как раз к четвёртый тип и расширяет больше всего сознание. Я расширил сознание через этого реставратора.
Но и в тюрьме это происходит постоянно, ведь туда попадают самые разные люди.

Я сидел с прапорщиком, который избивал подчинённых на космодроме Плесецк. Он много экспериментировал. Средством для мытья посуды отбеливал зубы и, с моей лёгкой руки, написал письмо в компанию Henkel, чтобы сообщить о новой характеристике их чистящего средства. Похожий на буддийского монаха лысый вор в законе с косичкой, малолетки из колонии для несовершеннолетних ...
А однажды посадили отморозка, который в 90-е убивал. Вышел и прострелил двоим ноги: думал, что ему всё ещё должны заплатить. Он тоже говорил, что нужно соблюдать правила - так будет лучше. Я смекнул, что его подсадил начальник СИЗО.

— Все ли неполученные знания нужны человеку?
— Моя помощница из мэрии сказала: «Александр Викторович, это вам Бог послал, чтобы вы что-то важное узнали и стали лучше». Я ей говорю: «Ты что, дура? Никто не должен сидеть в СИЗО, даже я». Сейчас я её понимаю, это мне было нужно.
Слава богу, что меня выкинула система, иначе я стал бы жирным мэром, который считает, что он самый лучший.
Власть портит людей, а они этого не чувствуют. И речь не только о тех, кто верит подлизам.
Некоторые девушки отдаются, потому что считают, что секс со статусным человеком круче.

— Что в тюрьме самое страшное?
— Первый день страшный. Тебя все пугают: приедешь в белых трусах — выебут, не так сядешь — выебут. На самом деле, не знаю, что нужно такое сделать, чтобы пришедшего в камеру стали трахать в первый же день. Надо хорошо напроситься или сказать, что ты пидор или гей. Или конкретно гадить всем вокруг.
Страшней всего у малолеток: они могут опустить человека ни за что. Просто потому что он слабый. Просто потому что его облили мочой, и потом он не смог оказать сопротивление при изнасиловании или убежать. Это очень страшно. «Малолетка» калечит людей на всю жизнь. Малолетки трахнули парня в больничке за то, что якобы он меня заложил. Парень был хороший, но слабый. Утром один из малолеток сообщил мне: «Мы нашли пидора и выебли его!» Я был подавлен. До сих пор думаю, что парень со страху на себя наговорил. Но даже если он реально на меня стучал, это не повод, чтобы кого-то насиловать.
Не подчиняться системе тоже страшно. И тем страшнее, чем сильнее не подчиняешься, а у меня были и голодовки, и карцер. Карцер страшен тем, что нет никакой информации. В общей камере хоть что-то читаешь, смотришь, слушаешь.
Вследствие информационного вакуума я и разбил унитаз. Интересно, что, когда меня после установки нового унитаза привели обратно в карцер, я нашёл на полу лезвие. Уже подумывал резать вены, но потом сообразил: в убранной камере не может быть лезвия, значит, кто-то его специально подложил — и не стал полосоваться.
— Сколько вы провели в заключении?
— Восемь месяцев, до суда.

— В интервью за день до ареста вы сказали, что будете теперь отжиматься. По-прежнему упражняетесь?
— Нет. Перестал в СИЗО. У меня плохая ассоциация с отжиманиями. Недавно предложили попробовать, но я отказываюсь. Хочу пойти в тренажёрку и в бассейн.

— Вы подумывали снять фильм о тюрьме. Получилось?
— Нет. Не хочу искать на него финансирование. Да и что он сейчас даст, кроме борьбы с собственными комплексами? Если и снимать фильм о тюрьме, то уж о Ходорковском. Но его сыграть я не смогу. Он умнее и интеллигентнее. Я мог бы сыграть там мэра, который ворует деньги. Или какого-нибудь отморозка — я их видел. (Изображает разъярённого дуболома.)

QH5A4756