Нелишне упомянуть и об изгнании более чем семи миллионов немцев сразу после окончания Второй мировой войны с территории, восточнее рек Одер-Нейсе (Одра-Ниса Лужицка, по-польски).

Эта "акция выселения", как пишут в польских же работах, не только сопровождалась жестоким отношением к немецкому населению, но и вообще представляет собой интересный образчик польского двоемыслия.

Во-первых, присоединение этих территорий обставлялось очень патетически, как возвращение "к пястовым рубежам" (то есть к границам Древнепольского государства, в котором правила княжеская и королевская династия Пястов, X-XIV вв.), как торжество исторической справедливости и вековых чаяний поляков, передававшихся из поколения в поколение. Хотя, судя по некоторым оговоркам, идея прирасти землей до Одер-Нейсе родилась в довоенной Польше, в порядке полемики со сторонниками польской колониальной политики. Сторонники "пястовых рубежей" считали планы прирасти землей в Аргентине и Мадагаскаре нереальными, а вот разгром Германии и отъем этих земель - вполне реалистическими. Во всяком случае, первые предложения такого рода появились еще до 1939 года. Во время войны лондонское эмигрантское правительство Польши было сторонником этих идей, и, когда поражение Германии стало неотвратимым, заметно активизировалось в данном направлении. Польские социалисты поначалу были против, но потом и они поддались общему настроению, и возвращение к "пястовым рубежам" стало своего рода польским консенсусом.

Во-вторых, при всей патетике, поляки сразу вознамерились избавиться от немцев, проживавших на этой территории, переселить сюда поляков из других районов Польши и как можно быстрее ополячить эту территорию.

Историческая патетика стала обоснованием для самой настоящей этнической чистки и насильственного изгнания немецкого населения. Масштабы этой этнической чистки были колоссальными. По переписи 1939 года, на территориях, расположенных восточнее линии Одер-Нейсе, и потом вошедших в Польшу, проживало 7,2 млн немцев. В 1948 году на этой же территории осталось всего 100 тысяч человек немецкого населения.

И это при том, что во время войны, особенно в 1944 году, на эту территорию проводилась массовая эвакуация населения из Западной Германии и Берлина, подвергавшихся ударам союзной авиации. Скажем, в Бреслау, в столице Силезии, до войны жило 625 тысяч человек, а во время войны население превысило миллион человек. Так что количество насильственно выселенных немцев больше, чем арифметическая разница между довоенным и послевоенным населением.

Как это все объясняют поляки? Они создали весьма презанятную версию событий. Делись, мол, эти немцы неведомо куда во время войны.

Вот перепись февраля 1946 года показывает, что на этой территории проживало 2,1 млн немцев. Куда же делись остальные 5 млн человек? Они, мол, покинули эти земли в ходе войны или в первые месяцы 1945 года, и поляки тут ни при чем.

Оставшихся немцев пришлось выселить, но тут поляки выставляют себя чуть ли не пострадавшей стороной: союзные державы, передав эту территорию Польше, заставили, дескать, изгнать немцев, что было сложной и дорогостоящей задачей для тяжелого послевоенного времени. Если почитать некоторые польские работы, то можно слезу пролить над тем, как поляки нехотя выселяли немцев, чуть ли не под принуждением.

Между тем правда далеко не всегда прячется за семью замками, а часто пишется через пару-тройку страниц. Обратившись к подробному рассмотрению отдельного региона, можно распутать этот клубок двоемыслия. Речь идет о территории бывшей немецкой провинции Силезия, которую поляки называют "Долни Шлёнск" или "Дальняя Силезия" (есть еще "Горная Силезия" и "Опольская Силезия", части края, которые до 1939 года были в составе Польши). "Дальняя Силезия" была развитым промышленным регионом, с крупной добычей каменного угля, машиностроением, химической промышленностью. В 1939 году здесь проживало 3 млн немцев, и эта цифра возросла во время войны.

Немцы в 1945-м приготовились к обороне Силезии, создали сеть мощных укрепрайонов, поставили 15 тысяч минных полей, однако в ходе Висло-Одеской операции 12 января - 3 февраля 1945 года вся эта территория была захвачена Красной Армией. Вермахт понес огромные потери. Бреслау был взят в кольцо 14 февраля и продержался в окружении до 6 мая 1945 года, пока не была подписана капитуляция. Силезия сильно пострадала: Бреслау был разрушен примерно на 80%, мирное население эвакуировалось и понесло потери в ходе боев. Скажем, в Бреслау в окружении оказались около 200 тысяч гражданских лиц, и за два с половиной месяца обстрелов, бомбежек и непрерывных боев выжили далеко не все.

Но все же напрасно поляки утверждают, что большая часть немцев покинула "Дальнюю Силезию" во время войны. Да, к февралю 1946 года немецкое население этой территории сократилось до 1,2 млн человек. Однако в специальной работе Б. Пасиерба, выпущеннной во Вроцлаве в 1969 году и посвященной миграции немцев, прямо указывается, что в 1945 году было выселено 449,8 тысяч, в 1946 году - 1 млн 102,9 тысяч, в 1947 году - 217,7 тысяч человек.

Здесь мы подходим к очень грязной и дурно пахнущей странице польской истории. Дело в том, что в польских источниках есть сведения о том, что ополячивание "Дальней Силезии" шло одновременно с выселением немцев и сопровождалось грабежом выселяемых. Все это было организовано именно как захват территории, под лозунгом: "Нет места для немцев в Польше". Уже в мае 1945 года Управление правительственного уполномоченного Польши в Дальней Силезии выпустило воззвание к населению Келецкого воеводства – переселяться на захваченные земли.

Впрочем, уже с апреля переселение стало массовым. Это было не только организованное переселение поляков из Западной Украины и Западной Белорусии, проводимое Советским правительством, не только обустройство репатриантов, вернувшихся из-за рубежа, но была и массовая неорганизованная миграция. Еще бои не закончились в Бреслау, а поляки уже бросились занимать земли. Газеты все это подстегивали, мол, если нет транспорта, то нужно идти на запад пешком: "Если от нас зависит будущее Польши, то это нужно сделать". Однако дополнительно кого-то подгонять вряд ли было нужно. В польской же литературе прямо говорится: "Практически переселенцы, прибывавшие в города, приобретали жилые дома, постройки и имущество самостоятельно".

Иными словами, переселенцы просто занимали понравившиеся дома и квартиры, выгоняя из них немцев, захватывали земельные наделы, грабили немецкое население.

Появились даже псевдоосадники, то есть люди, которые заявлялись как переселенцы, пользовались бесплатным транспортом и получали помощь от Государственного управления по репатриации Польши, но на деле занимались разграблением немецкого имущества. Обо всем этом открыто пишется в польской литературе. Причем нет ни малейшего указания на то, что какого-нибудь такого псевдоосадника схватили и наказали. В связи с этим стоит вспомнить знаменитый еврейский погром в Кельце 4 июля 1946 года. Хотя польское правительство извинилось и признало это позорным случаем, тем не менее, этот погром прекрасно укладывается в общую картину послевоенного "устройства" Польши: терроризировать, грабить и изгонять всех неполяков. После погрома из Польши выехало 35 тысяч евреев, чудом переживших страшную немецкую оккупацию и лагеря смерти.

Да, все это "ополячивание" Дальней Силезии проводилось в атмосфере борьбы с немецким подпольем "Вервольф". Подполье действительно существовало и действительно проводило нападения, однако борьба с подпольем была чертовски удобным предлогом для грабежа немецкого населения. Любого ведь немца можно было объявить сторонником гитлеровцев или подполья, а потом присвоить его имущество или землю. Земли, кстати, было конфисковано и разделено 52,3 тысячи гектаров.

В 1945 году на территории Дальней Силезии было вселено 551 тыс., в 1946-м – 1 338 тыс., в 1947-м – 1 580 тыс. польских переселенцев.

С осени 1945 года, в связи с наплывом переселенцев, выселение немцев стало проводиться более организованно: создавались сборные пункты, подавался транспорт и железнодорожные вагоны. Выселяемые брали с собой только то, что можно было унести в руках, остальное доставалось полякам.

В разрушенной войной и голодающей Германии, в особенности, в советской оккупационной зоне, больше пострадавшей от боев, этих людей не ждало ничего хорошего. То, что Советский Союз позволил полякам это сделать - это наша большая ошибка. Мы воевали не с немецким народом, и простые немцы не были для нас врагами. Совершенно очевидно, что нельзя было проводить переселение в таких огромных масштабах в условиях огромных военных разрушений, и вся эта ноша легла, в конце концов, на плечи Советской военной администрации в Германии. Нужно было настоять на том, чтобы при переселении учитывались хозяйственные возможности, чтобы переселяемые немцы получали на новом месте жилье, работу или землю. Кроме того, среди них было немало квалифицированных рабочих, которые восстановили бы силезскую промышленность быстрее и в гораздо больших масштабах, чем это смогли сделать поляки. Это позволило бы Польше и ГДР быстрее восстановиться после войны. Поляки же, изгнав немцев, так и не смогли довести население Дальней Силезии до довоенного уровня даже к 1963 году, когда там проживало 1,9 млн человек.

В польской литературе о судьбе выселенных немцев пишется очень скупо. Зато поляков очень беспокоил вопрос, как культурно интегрировать прибывших в Дальнюю Силезию поляков из разных мест. Из послевоенного населения было только 25% местных поляков. 26% прибыли из Западной Украины, 38% прибыло из разных районов Польши, 5% - из Западной Белоруссии. Вот и возник вопрос, как переносят выходцы из разных мест силезский климат, подходят ли местные земли для привычного для них хозяйства, есть ли культурная интеграция (выяснилось, что спустя 25 лет после войны общины переселенцев из разных мест почти не заключали смешанных браков), и так далее. Похвальная забота. Целая книга была опубликована, как говорится, в тему, с фотографиями, как переселенцы складывают сено по карпатскому обычаю, как отмечают праздники, какие песни поют. О судьбе немцев, выселенных из Силезии, в этой книге не было сказано и полслова.

Вот такое это польское двоемыслие. Если речь идет о поляках, то будет и патриотическая патетика, и трогательная забота, и внимание ко всем мелочам. Если речь идет о неполяках, то любые преступления поляков против них будут объявлены стечением обстоятельств, или же вообще будут замалчиваться, или будет пущена в ход любая ложь и клевета.

sandra_rimskaya

Оригинал взят у eska в Песах 1946 в Берлине