rus_vopros

Сегодня ровным счётом ничего не изменилось, а события многолетней давности поддаются объективной оценке легче, чем текущая политика. Поверьте, за счёт ограбленного русского, у которого украли не только деньги, но и само право на собственную, не испоганенную советскими архитекторами, идентичность, никто не «жирует». Ни чеченец, землю которого залили кровью федералы, ни татарин, который уже не может учить своих детей по-татарски, ни тем более таджикские или узбекские рабы, чья «свобода» намного эфемерней, чем у постоянно сетующих на её нехватку русских радикалов. Путинскому курсу на реставрацию сталинизма противна всякая самодостаточная национальность, всякое чувство расы, всякая истинная религиозность.

часть 2 -- http://rus-vopros.livejournal.com/3470311.html

Оригинал взят у

ugunskrusts83 в Долг интеллектуала (часть 1)

Причина моего недовольства русским национализмом была всегда одной и той же: национализм стремится жить приятной иллюзией (как в текущей политике, так и в историософии), а я вечно лезу со своими «горькими пилюлями» правды, получая за это вздорный ярлык «русофоба» (вздорный хотя бы потому, что я толком не понимаю, что же он означает, поскольку под «русофобией», по наивности своей, понимаю как раз сладкую ложь для убаюкивания не таких уж многочисленных русских людей; видимо, бахвальство Холмогорова или Просвирнина по шкале моих оппонентов является какой-то гипер-русофилией и образцом национальной сознательности, а сетования Широпаева, с которым я, напомню, по многим «историософским» пунктам абсолютно несогласен, или мои критические заметки — гипер-русофобией и национальным позором, — что-ж, пусть будет так).

Одна из таких иллюзий, простительная для «широких масс», но непростительная для тех, кто хотел бы заслужить звание «интеллектуала» (а из последней моды на «интеллектуализм» видно, что его хотели бы заслужить чересчур многие!) — это миф о том, что режим вот уже свыше 90 лет все свои усилия направляет исключительно на закрепление господства нерусских над русскими, причём под нерусскими понимается не выведенный искусственным путём из биологических отбросов слой homo novis (иначе бы я сам подписался под этим утверждением), а вполне конкретные нерусские народы, такие как татары, чеченцы, калмыки, грузины, дагестанцы и т.д.

Не только среди «старопатриотов», привыкших списывать все беды русских на «происки мировой закулисы» (т. е. на всех, кроме самих русских), но и среди недавно народившихся «русских интеллектуалов» распространено заблуждение о том, что башкиры или ингуши буквально «жируют» за счёт русского обывателя РФ.

По этим же страшным (ибо такая наглость, позволяющая целые народы записывать в «пособники» античеловеческой и антинациональной власти, поистине страшна мне, русскому националисту, имеющему, однако, такую ярко выраженную часть русского характера как совесть) представлениям, «инородцы» как бы «повязаны» с путинским режимом кровью и «не за страх, а за совесть» служат Путину, как раньше служили Ленину и Сталину. По понятным причинам, в случае «взрыва» ситуации в РФ, «бессмысленный и беспощадный» в первую очередь призван смести все национальные образования нерусских народов,уничтожить национальное представительство, запретить национальные языки и, вероятно, подобно большевикам устроить конюшни в мечетях и пагодах. Короче говоря, отобрать у нерусских всё, что якобы предоставили им вожди СССР и РФ.

Всё это «великолепие бреда», с завидной регулярностью повторяемое от имени русских картавыми и бегемотообразными «интеллектуальными» личностями, можно было бы снисходительно списать на юношеский максимализм, если бы не полное сходство с таким же бредом, но уже имеющим чётко антирусский вектор, что доносится от некоторых националистов Восточной Европы. Взгляды на специфику коммунизма там диаметрально противоположные: русские — не народ-жертва, а народ-агрессор, русские — единственный народ СССР добровольно установивший у себя советскую власть, коммунисты продолжали политику русского царизма, следовательно, Совдепия — лишь новое издание Российской Империи (sic!!!), а русские «кровно связаны» с большевистским режимом и потому враждебны всем свободолюбивым нациям. Глаза некоторых «имперцев» наверняка нальются кровью при чтении этого, но это гнев человека, любующегося на себя в зеркало: риторика наших «единонеделимцев» и тамошних (украинских, кавказских, татарских, белорусских и т. д.) «всёразделимцев» абсолютно идентична, с той разницей, что у первых во всём повинны «инородцы», а у вторых «москали».

Вот яркий образец мышления, склонного «повесить всех собак» на русских, — ругательная статья одного из «казакийцев». Если «русские интеллектуалы» любят абсолютизировать ленинско-сталинские «коренизации», забывая, что это была, по большому счёту, временная мера по задабриванию национальных интеллигенций, то этот «казакиец» точно так же абсолютизирует пресловутых «оборонцев» (Милюковых, Керенских, Казем-Беков и прочих проникшихся любовью к сталинским границам), выдавая их просоветскую позицию за позицию всей русской эмиграции и, таким образом, нанося смертельное оскорбление белым воинам. Впрочем, зачем нам сетовать на этого несчастного человека, когда каждый разбуженный посреди ночи русский националист скажет, что большевики «расплодили» узбеков, дали «привилегии» татарам или «создали» украинцев... Что до казачьего народа, то даже среди самых начитанных русских националистов любой разговор о нём прерывается обвинениями в «широпаевщине» (Боже, причём тут Алексей Алексеевич? Уверен, что его познания в казачьем вопросе не так велики, чтобы быть пропагандистом «казакийства»), хотя единственный способ направить казачье самосознание в благоприятное для русских русло — это пойти навстречу казачьему движению и признать за казаками хотя бы статус субэтноса, нуждающегося в своей квази-государственной форме. Но обнадёживает уже то, что наши любители выискивать «большевистские» корни у всех близ лежащих национализмов (любители так и не разглядевшие большевиков в первую очередь в себе) пока не додумались и в казачьем автономизме отыскать следы, ведущие к Лубянке... Впрочем, «психическим казакийцам» (зеркальному отражению нашенских «погромных националистов») неплохо бы напомнить о том, что не только «кацапы» принесли на Дон красную заразу: первого донского противобольшевистского партизана Чернецова убили не «кацапы», а природные казаки, из которых состояла и 2-ая Конармия Миронова (прорвавшая оборону Врангеля на Перекопе), и отнюдь не из-за «кацапов» покончил с собой атаман Каледин, воочию наблюдавший разложение казачества в те дни. Но аргументы подобного рода — не из багажа «русских» или «казачьих» национал-психопатов. Они приводятся теми, кто по-настоящему заинтересован в установлении постигшей народы бывшей РИ трагедии, теми, для кого здравый социологический анализ ценней обвинительных вердиктов на скорую руку.

Мы зачастую не задумываемся, насколько обидными выходят наши суждения для тех или иных народов, вынужденных потом «отмываться» от обвинений в пособничестве чуть ли не самой зверской диктатуре мировой истории. Зато сразу же чувствуем всю горечь оскорблений по нашему, русскому адресу, с аналогичными упрёками в том, что именно русские насадили коммунизм в окраинах бывшей Российской Империи, которая, в придачу, являлась такой же «тюрьмой народов», как и СССР. Почти синхронно с этим некоторые апологеты «железной руки», в тезисе о «тюрьме народов» меняют минус на плюс, непременно желая доказать, что должность надзирателя этой тюрьмы, отведённая русским, есть нечто почётное, свидетельствующее о «национальном» стержне Империи. Все положительные черты отнятого у нас в октябре 1917 г. государства сводятся этими псевдо-имперцами к сомнительным русификациям эпохи Александра III, и что ужасно, по тем же рецептам они собираются выстраивать русско-«инородческие» отношения в наши, несравненно более неблагоприятные для русских времена.

Чаще всего приходится сталкиваться с мнением о якобы привилегированном положении среднеазиатских республик в составе СССР. В последнее время все разговоры о дискриминации русских в Совдепии сводятся к этим мифическим «привилегиям», а не ко вполне конкретному разгрому русской культуры большевиками, избиению русской интеллигенции и крестьянства, к переиначиванию русской идентичности в ущербном советском духе. Нет, больше всего русский мужик натерпелся от казахов и узбеков, именно в их пользу собирались поборы с колхозников Центральной России, и именно казахи с узбеками обязаны заплатить по счетам в тот судьбоносный момент когда «погромы будут» (с) и толстый перст картавого «вождя» отправит в Туркестан новых конкистадоров. Но самое время напомнить, как хозяйничали в Туркестане «конкистадоры» красные. А ведь иначе как «конкистадорами» их и вправду не назовёшь: методы красных империалистов мало чем отличались от методов французских или британских (колониальная политика РИ, по общему признанию, была всё-таки гуманнее). Как и все фанатики «прогресса», коммунисты даже склонны были к своеобразному «расизму» (т. е. делению народов на «прогрессивные» и «отсталые»): на заседании Туркестанского ЦИК'а организатор октябрьского переворота Тоболин заявил о неизбежном вымирание «киргизов» (т. е. казахов), как экономически слабых с точки зрения марксизма, в связи с чем все средства должны направляться на помощь фронту, а не на борьбу с голодом в тылу. Эти заявления не возникли на пустом месте, если вспомнить, что даже среди старой русской администрации в Туркестане было немало опальных нигилистов и революционеров, с переездом на эту окраину получивших вольготные условия для воплощения своих социальных экспериментов на практике (советская администрация, вопреки разглагольствованиям об «освобождении Востока», была укомплектована почти полностью русскими) .

Но нет, наших сколько не убеждай, а советская власть всё-равно «держалась на чурках», хотя если и держалась она, то только на их согнутых спинах. Так, 21 января 1925 г. в память годовщины смерти Ленина «туземное» население Ташкента было по распоряжению советов в буквальном смысле поставлено на колени и находилось в такой позе несколько минут. И это живое свидетельство унижения народов Туркестана красными варварами «погромные националисты» будут сравнивать с какими-то «цифирьками» о каких-то «дотациях» в пользу среднеазиатских республик, хотя всем прекрасно известно, что эти «дотации» шли на сумасбродные планы по опреснению Гасан-Кулийского залива Каспия или опусканию уровня Арала, т. е. в итоге выбрасывались на ветер или оседали в карманах «конквистадоров».

Белое движение в Средней Азии (если быть более точным, то в Туркмении), вставшее на пути у советских «конквистадоров», состояло преимущественно из «туземцев», причём офицерские должности в Туркестанской Армии (ВСЮР) на 75% занимали опять же местные. Национальная рассортировка на белых и красных также не явила ничего удивительного для социологически подкованного зрителя: консервативные «туземцы» и большинство казаков примкнули к белым и сообщающимся с белыми басмачам, а приезжие русские горожане и крестьяне, «наглотавшиеся» революционных лозунгов ещё в России, примкнули к красным. Хотя политика большевиков вскоре внесла изменения в эту расстановку. Например, в Узбекистане быстро познавшие большевизм русские колонисты создали свою Крестьянскую Армию и объединились с басмачами Мадамин-Бека. Касаемо имперской военной касты, то она с самого начала была склонна к сотрудничеству с традиционалистскими силами ислама, и в отрядах басмачей вплоть до середины 1920-ых гг. можно было встретить русских офицеров. Просоветская же позиция колонистов в Казахстане сыграла с ними злую шутку: начавшаяся с 1920-ых гг. волна «коренизации» обернулась антирусским террором, в т. ч. и насильственными высылками русского населения. Дерусификация и расказачивание шли рука об руку, хотя русские и казаки в гражданской войне в Средней Азии воевали по разные стороны фронта. Взамен высланных русских поселенцев, в Среднюю Азию въезжали «специалисты» из центральной России, которые и составили костяк советской колониальной элиты. Поэтому ошибочно думать, что антирусские репрессии в Туркестане проводились к выгоде среднеазиатов: и «европейцы» (так в советских сводках называли русских), и «туземцы» (казахи, узбеки, туркмены и т. д.) одинаково пострадали от молоха красного Вавилона.

Никакие сетования на «русскую сущность» коммунизма, как со стороны тараканников-патриотов, так и со стороны «всёразделимцев» не могут отменить того факта, что русский народ, каким его знали и ценили, был большевиками распят, его интеллигенция уничтожена, и даже сам фенотип русского человека был усилиями советской этнографии изменён с нордическо-кроманьонского на «мордовский», восточно-балтийский. Навязчивая «дружба народов», подслащённый интернационализм и резкая антизападная пропаганда, «приплюсованные» к террору, выработали в глазах русских националистов «азиатский» портрет советской системы. С этим трудно не согласиться, но взяв феномен большевизма в более широком контексте, мы придём к выводу, что азиатские черты в физиономии советского гомункулуса — простой оптический обман. Ибо монголам, чья страна оказалась во власти Интернационала (в говоря проще: под советской оккупацией) практически одновременно с Россией, большевизм с его антибуддистскими чистками и колониальным азартом казался порождением Запада, а не Востока. Разгадка же в том, что большевизм, выдвинувший программу по созданию «советского народа» из расовых и социальных отбросов Евразии, был столь же антиевропейским, сколь и антиазиатским.

Обилие примеров из прошлого не должно смущать читателя. Сегодня ровным счётом ничего не изменилось, а события многолетней давности поддаются объективной оценке легче, чем текущая политика. Поверьте, за счёт ограбленного русского, у которого украли не только деньги, но и само право на собственную, не испоганенную советскими архитекторами, идентичность, никто не «жирует». Ни чеченец, землю которого залили кровью федералы, ни татарин, который уже не может учить своих детей по-татарски, ни тем более таджикские или узбекские рабы, чья «свобода» намного эфемерней, чем у постоянно сетующих на её нехватку русских радикалов. Путинскому курсу на реставрацию сталинизма противна всякая самодостаточная национальность, всякое чувство расы, всякая истинная религиозность.