rus_vopros

Екатерина Григорьевна Константинова (1887 - 20 марта 1938). Послушница Московского Скорбященского монастыря. Почитается в Русской православной церкви как преподобномученица. Память (по юлианскому календарю) 7 марта, в Соборе новомучеников и исповедников Российских (первое воскресение после 25 января) и в Соборе Бутовских новомучеников. Родилась в 1887 году в деревне Саврасово неподалёку от Москвы в семье зажиточного крестьянина имевшего столярную мастерскую и бакалейную лавку. С приходом новой власти в 1917 году всё имущество у него было отнято. В 1905 году стала послушницей Московского Скорбященского монастыря, что располагался близ Бутырской заставы. Эта обитель, основанная в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость», именовалась в народе Скорб-ященской. Учреждён монастырь был в 1890 году княжной А.В. Голицыной. Ко времени прихода в него послушницы Екатерины в обители имелось четыре храма и женское училище. После революции монастырь был закрыт и женщина уехала на родину в деревню Саврасово Солнечногорского района. После вступления в колхоз она по состоянию здоровья вышла из него. На жизнь зарабатывала тем, что стегала одеяла, чинила для колхоза мешки. 24 февраля 1938 года была арестована и заключена в камере предварительного заключения Солнечногорского отделения милиции. В тот же день состоялся допрос.


Поля была еще совсем девчонкой, когда ее осудили за измену Родине. Измена ее заключалась в том, что во время оккупации она пошла работать санитаркой - мыть полы в коридорах и лестничных клетках больницы в Киеве. Ей надо было прокормиться самой и прокормить мать, которая лежала без движения от водянки, и сестренку, которой еще не исполнилось четырнадцати лет. Самой Поле шел шестнадцатый. Понятно, после ухода немцев из Киева девчонке оказалось трудно найти этому оправдание.
- Ты должна была умереть!
Действительно ли родина заинтересована в столь нелепой смерти своих детей? Если она не сумела защитить их от немцев, то кто имеет право требовать, чтобы Поля не защищала от голодной смерти себя, свою мать и сестру?
Поля пыталась утверждать, что в немцах видела врагов.
- Почему тогда немцы тебя не расстреляли? На этот вопрос она ответила вопросом:
- Почему вы об этом не спросите самих немцев?
В общем, ей дали десять лет, а сестру отправили в колонию. Мать успела к тому времени сама умереть.
В девятом лаготделении Поля работала на уборке снега: утаптывала снег на железнодорожной платформе. Неожиданно поезд рвануло, и Поля упала меж двух платформ. Придавило ее не то осью, не то буксой и переломало поясничные позвонки. Отсюда - паралич нижней половины тела.


Но во время уборочных работ в колхозе эти муки Сизифова труда достигают крайней степени. Пахать голодному тяжело и мучительно. Но убирать хлеб — это для голодного работника бесконечно тяжело и нестерпимо мучительно: жать, возить рожь — и не иметь хлеба, мо¬лотить — и голодать!... А именно так организовано дело в колхозе.
Во время уборочных работ единоличные крестьяне прежде, до ре¬волюции, питались очень хорошо: ели сало, мясо, яйца, сметану, ко¬ровье масло. А теперь и на уборочных работах колхозник питается только пустыми щами да картошкой, даже без хлеба, без масла, го¬лодает.
 Прошлогодний хлеб он поел еще зимою. А хлеб из нового урожая правительство воспрещает выдавать колхозникам до тех пор, пока все поставки государству не будут выполнены и все колхозные фонды не будут «засыпаны», т. е. практически до конца календарного года.
Каким большим торжеством в каждой крестьянской семье был прежде «праздник первого снопа»! Первые снопы сжатой ржи, укра¬шенные веселыми ленточками, торжественно привозили домой. Друж¬но, с песней, их обмолачивали — непременно по-старинному, цепами, — и зерно потом мололи на мельнице. А затем тут же бабы выпекали из этой муки «новый хлеб»: такой свежий, мягкий, пахучий, очень вкусный!
Ребятишки с кусками этого нового хлеба выбегали на улицу и хва¬стались друг перед другом:
{189} — Мамка уже нового хлеба испекла! Мед, настоящий!... Не ве¬ришь? На, покушай! ..
Уборочные работы прежде были праздником для всех крестьян. И у всех было радостное настроение.
Бабы с песней возвращались с жнива. Мужчины, возящие рожь, весело улыбались. Старички дома приветливо их встречали и подбад¬ривали:
— Урожай — слава Богу! Теперь день — год кормит...
А ребятишки больше всех радовались урожаю. Они лакомились зеленым горохом, поджаренными колосками ржи, печеной картошкой. На возах со снопами, сияя от радости, бывало, по крылатому слову Некрасова, каждый «Ванюха в деревню въезжает царем!... »
А теперь, в колхозе?.. Не праздником, и даже не буднем, а сплош¬ной «страстной пятницей» стало в колхозе время уборочных работ.
Евангелие воспрещает при молотьбе завязывать рот волу: в это время пусть досыта наедается работающее животное. Но в колхозах во время уборочных работ завязывают рот людям, голодным работни¬кам. Им в это время совсем не дают хлеба из обмолоченного нового урожая, ни малейшего аванса. Их отправляют в лагерь за горсть съеденных на жниве колосков...