rus_vopros | Entries tagged with мемуары

Отрывок из 15-ти часового интервью с дочерью Генерала Врангеля.
На протяжении четырёх лет Наталья Петровна Базилевская щедро делилась своими воспоминаниями об отце и редкими фотографиями семьи, что бы сохранить память об ушедшем для будущего поколения России.
Она скончалась в 2013 году не дожив до своего столетия несколько месяцев.Светлая ея память!

https://youtu.be/WTnNLNTEtZE

Оригинал взят у

sweden_info в Астрид Линдгрен "Военные дневники"

Карин Нюман, дочь Астрид Линдгрен, создательницы образов "Пеппи Длинного чулка", Малыша, Карлссона, который живет на крыше и прочих, прочих, прочих, вспоминает в послесловии к "Военным дневникам" Астрид Линдгрен, что она думала, что все родители, как её мама, вырезают газетные статьи и вклеивают их в толстые тетради.

Карин Нюман пишет: "Теперь я знаю, что она (Астрид Линдгрен), была, вероятно, уникальна. Выучившаяся на секретаршу 32-х летняя домохозяйка, не имеющая никакого отношения к политике, была настолько заинтересована документировать для себя самой, что происходит в Европе и мире, что она занималась своими вырезками и комментариями все шесть лет войны".
Когда началась война, Карин было 5 лет, когда война закончилась - 11, и все эти годы Астрид Линдгрен вела записи, свои "Военные дневники".

К 70-летию окончания Второй Мировой войны их опубликовало издательство "Саликон". Издательство это принадлежит акционерному обществу "Сальткрокан"/Saltkråkan AB, фамильному предприятию, которым владеют дочь и внуки Астрид Линдгрен.
Дневники Астрид Линдгрен открывают неизвестные ранее стороны её мировоззрения. 18 июня 1940 года она пишет: "Самое плохое, что скоро никто не осмелится желать Германии поражения, потому что русские снова начали шевелиться. В последнее время они под разными предлогами оккупировали Литву, Латвию и Эстонию. А ослабленная Германия может для нас, в Скандинавии, означать только одно: мы окажемся под русскими.
Я лучше буду всю жизнь говорить "Хайль Гитлер", чем окажусь под русскими ( наверно она имела в виду СОВЕЦКИМИ, но переводчик исказил смысл, переводчик не знает что совецкий и руский не одно и тоже )".
Шведские рецензенты "Военных дневников" не замедлили обвинить Астрид Линдгрен в симпатиях к гитлеровскому режиму. Но 23 ноября того же года она запишет: "Я никогда не смогу поверить в режим, который создал концлагеря в Ораниенбурге и Бухенвальде, который позволил и поддержал погромы 1938 года, и который приговаривает норвежскую девочку к году тюрьмы за то, что она порвала портрет Гитлера".
Дневники писательницы - это частная картина нейтральной Швеции, страны, в которой автору этих дневников жилось так хорошо, что она этого стыдилась. Так же стыдилась она и за политические уступки, которые шведское правительство делало на запад и восток, что сохранить этот нейтралитет.
"Невзирая на лица, она невероятно отчетлива в своем знаменитом гуманизме, и она решительно против всех форм угнетения и тирании, и тому подобное," - говорит Анника Линдгрен - редактор издательства "Саликон" и дочь её сына Ларса, скончавшегося в 50 лет в 1986 году. Это Анника Линдгрен готовила дневники к печати.
"После смерти Астрид (в 2002 году) мы начали разбирать всё, что осталось, дневники в том числе. Карин читала мне выдержки из них, до этого я ничего не знала об их существовании. Возник вопрос о переводе их в цифру для архива Астрид Линдгрен в Королевской библиотеке. Но тогда мне пришло в голову сделать сначала из них книгу, насколько это возможно,"- говорит Анника Линдгрен.
"Военные дневники" - это 18 толстых общих тетрадей в кожаном переплете, заполненных записями писательницы и множеством газетных вырезок. Оказалось, что сделать книгу из этого можно, главная трудность заключалась в отборе вырезок. Трудность преодолели, когда выработали подход: в книгу взяли только те вырезки, которые Астрид Линдгрен комментировала.
"Дневники хранились в шкафу на улице Далагатан, 46, в Стокгольме, где жила Астрид (с 1944 до 2002 года, до самой смерти), в корзине, которая, я всегда думала, была корзиной для грязного белья, пока Карин не сказала, что в таких корзинах приходили продукты из Виммербю."
Виммербю - "малая родина" писательницы, а продукты её родители, которые там жили, присылали в плетеных корзинах.
В одной из них Астрид бережно хранила свои военные тетради.
Когда читаешь "Военные дневники", поражаешься, в первую очередь, отбору материала. За шесть лет войны Астрид Линдгрен
не прошла мимо ни одного судьбоносного исторического поворота, ни одного сколь-либо значительного события, имевшего значения для Швеции и шведов.
Все битвы Великой войны, оккупация всей Европы - гитлеровская на западе, сталинская на востоке, транзит через шведскую территорию немецких солдат, отправлявшихся покорять Норвегию, гибель шведских кораблей, подлодок и самолетов, всё нашло отражение в дневниках писательницы, которая и писательницей-то тогда не была.
Астрид Линдгрен сопереживает всем страждущим на войне, благодаря в то же время Бога за то, что война щадит Швецию. В декабре 1943 года она записывает в дневник: "Эти годы - лучшие годы в моей жизни!". В семье достаток, муж Стуре - директор Шведского союза автомобилистов, сама она - работает в цензуре, вымарывает из перлюстрируемой переписки всё, что может иметь отношение к военной тайне.
Она знает про Хатынь, знает про уничтожение евреев, про расстрелы в Норвегии, зверства в Финляндии. Всё это она отмечает в своих дневниках, не забывая и записывать меню праздничных и будничных обедов, и о карточках военного времени, карточках на кофе, чай, масло, на свечи... На Рождество 1943 года выдавали по карточкам только 10 свечей на каждого ребенка...
"Мы - единственная страна, где люди не умирают от голода", пишет Астрид Линдгрен.
"Это привилегированная семья из среднего класса, и она это осознает, иногда она рассказывает об омарах и гусиной печенке... Мы думали об этом, когда решили издавать дневники. Нужно, однако, отдавать себе отчет, что это - личные дневники человека, живущего в стране, которую пощадила война, которую она не может описывать как жертва этой войны," - пишет Анника Линдгрен.
Параллельно с дневником Астрид Линдгрен пишет "Пеппи Длинный чулок". Зимой 1941 года начала она писать книгу, которая принесет ей мировую известность. До марта 1944 года Пеппи была устным творчеством, Астрид Линдгрен сочиняла для Карин и её друзей. В марте 1944 писательница вывихнула ногу и провела две недели в постели. Тогда Пеппи появилась на бумаге.
Астрид Линдгрен не забыла поблагодарить Бога за это вывих.
Первый тираж "Пиппи Длинного чулка" был 20 тысяч, первый тираж "Дневников" был 12 тысяч – и он разошелся моментально. Большой тираж для маленькой Швеции, особенно для книги автора, которого нет в живых.
"Бабушка рассказывала о войне захватывающе и интересно. На самом деле, те небольшие знания о войне, которые у меня есть - от нее," - пишет внучка писательницы Анника Линдгрен, редактор "Военных дневников" Астрид Линдгрен, директор бюро по охране авторских прав "Сальткрокан", управляющего наследием Астрид Линдгрен.
Своего согласия печатать свои "Военные дневники" Астрид Линдгрен не давала, но, поскольку, она часто читала их вслух дочери Карин и сыну Ларсу, семья решила опубликовать все записи, которые не носят интимного характера.

Мученики: Екатерина Григорьевна Константинова

Екатерина Григорьевна Константинова (1887 - 20 марта 1938). Послушница Московского Скорбященского монастыря. Почитается в Русской православной церкви как преподобномученица. Память (по юлианскому календарю) 7 марта, в Соборе новомучеников и исповедников Российских (первое воскресение после 25 января) и в Соборе Бутовских новомучеников. Родилась в 1887 году в деревне Саврасово неподалёку от Москвы в семье зажиточного крестьянина имевшего столярную мастерскую и бакалейную лавку. С приходом новой власти в 1917 году всё имущество у него было отнято. В 1905 году стала послушницей Московского Скорбященского монастыря, что располагался близ Бутырской заставы. Эта обитель, основанная в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость», именовалась в народе Скорб-ященской. Учреждён монастырь был в 1890 году княжной А.В. Голицыной. Ко времени прихода в него послушницы Екатерины в обители имелось четыре храма и женское училище. После революции монастырь был закрыт и женщина уехала на родину в деревню Саврасово Солнечногорского района. После вступления в колхоз она по состоянию здоровья вышла из него. На жизнь зарабатывала тем, что стегала одеяла, чинила для колхоза мешки. 24 февраля 1938 года была арестована и заключена в камере предварительного заключения Солнечногорского отделения милиции. В тот же день состоялся допрос.

Ефросиния Керсновская. «Сколько стоит человек». Часть 22.

Поля была еще совсем девчонкой, когда ее осудили за измену Родине. Измена ее заключалась в том, что во время оккупации она пошла работать санитаркой - мыть полы в коридорах и лестничных клетках больницы в Киеве. Ей надо было прокормиться самой и прокормить мать, которая лежала без движения от водянки, и сестренку, которой еще не исполнилось четырнадцати лет. Самой Поле шел шестнадцатый. Понятно, после ухода немцев из Киева девчонке оказалось трудно найти этому оправдание.
- Ты должна была умереть!
Действительно ли родина заинтересована в столь нелепой смерти своих детей? Если она не сумела защитить их от немцев, то кто имеет право требовать, чтобы Поля не защищала от голодной смерти себя, свою мать и сестру?
Поля пыталась утверждать, что в немцах видела врагов.
- Почему тогда немцы тебя не расстреляли? На этот вопрос она ответила вопросом:
- Почему вы об этом не спросите самих немцев?
В общем, ей дали десять лет, а сестру отправили в колонию. Мать успела к тому времени сама умереть.
В девятом лаготделении Поля работала на уборке снега: утаптывала снег на железнодорожной платформе. Неожиданно поезд рвануло, и Поля упала меж двух платформ. Придавило ее не то осью, не то буксой и переломало поясничные позвонки. Отсюда - паралич нижней половины тела.

Т.К. Чугунов. Деревня на Голгофе. 10. КОЛХОЗНАЯ БАРЩИНА

Но во время уборочных работ в колхозе эти муки Сизифова труда достигают крайней степени. Пахать голодному тяжело и мучительно. Но убирать хлеб — это для голодного работника бесконечно тяжело и нестерпимо мучительно: жать, возить рожь — и не иметь хлеба, мо¬лотить — и голодать!... А именно так организовано дело в колхозе.
Во время уборочных работ единоличные крестьяне прежде, до ре¬волюции, питались очень хорошо: ели сало, мясо, яйца, сметану, ко¬ровье масло. А теперь и на уборочных работах колхозник питается только пустыми щами да картошкой, даже без хлеба, без масла, го¬лодает.
Прошлогодний хлеб он поел еще зимою. А хлеб из нового урожая правительство воспрещает выдавать колхозникам до тех пор, пока все поставки государству не будут выполнены и все колхозные фонды не будут «засыпаны», т. е. практически до конца календарного года.
Каким большим торжеством в каждой крестьянской семье был прежде «праздник первого снопа»! Первые снопы сжатой ржи, укра¬шенные веселыми ленточками, торжественно привозили домой. Друж¬но, с песней, их обмолачивали — непременно по-старинному, цепами, — и зерно потом мололи на мельнице. А затем тут же бабы выпекали из этой муки «новый хлеб»: такой свежий, мягкий, пахучий, очень вкусный!
Ребятишки с кусками этого нового хлеба выбегали на улицу и хва¬стались друг перед другом:
{189} — Мамка уже нового хлеба испекла! Мед, настоящий!... Не ве¬ришь? На, покушай! ..
Уборочные работы прежде были праздником для всех крестьян. И у всех было радостное настроение.
Бабы с песней возвращались с жнива. Мужчины, возящие рожь, весело улыбались. Старички дома приветливо их встречали и подбад¬ривали:
— Урожай — слава Богу! Теперь день — год кормит...
А ребятишки больше всех радовались урожаю. Они лакомились зеленым горохом, поджаренными колосками ржи, печеной картошкой. На возах со снопами, сияя от радости, бывало, по крылатому слову Некрасова, каждый «Ванюха в деревню въезжает царем!... »
А теперь, в колхозе?.. Не праздником, и даже не буднем, а сплош¬ной «страстной пятницей» стало в колхозе время уборочных работ.
Евангелие воспрещает при молотьбе завязывать рот волу: в это время пусть досыта наедается работающее животное. Но в колхозах во время уборочных работ завязывают рот людям, голодным работни¬кам. Им в это время совсем не дают хлеба из обмолоченного нового урожая, ни малейшего аванса. Их отправляют в лагерь за горсть съеденных на жниве колосков...

24.05.2013 Иван Попов. Ложь. Записки кулака. Часть 1. Мирные дни

Попав под бесчеловечный эксперимент массового психологического внушения в сознание безграмотной толпы большевистского лозунга «земля - крестьянам, фабрики - рабочим», русский народ оказался одураченным. Откуда люди могли знать, что понятия «пользоваться» и даже «владеть» далеко не всегда сочетаются с понятием «распоряжаться». Что не для того враги России тратили огромные деньги, сначала на содержание революционеров всех мастей, а затем на организацию октябрьского переворота 1917 года, чтобы большевики, захватившие власть на волне террора и развязанной братоубийственной гражданской войны, вдруг позволили русскому народу самостоятельно распоряжаться плодами своего труда. Тем более от земли - основного богатства такой страны, как Россия. Описанные события действительно происходили в небольшом селе, расположенном неподалеку от Воронежа. Все персонажи были реальными людьми, среди них нет ни одного вымышленного. Большинство названы своими настоящими именами, многих я знал лично.

http://old.sakharov-center.ru/museum/exhibitionhall/foto/kersnovskaya/otdyh.jpg

Ефросиния Керсновская. «Сколько стоит человек». Часть 17.

Пеллагра похожа на авитаминоз, но это нечто совсем иное. Мышцы, атрофировавшиеся до того, что остается один апоневроз*, все же могут вновь отрасти, жировая ткань тоже; кости, ставшие пористыми и хрупкими, могут вновь окрепнуть; кровь возвращается к нормальному составу, пеллагра же - состояние необратимое, так как поражает нервную систему, а атрофированные нервные клетки погибают навсегда.

В жилой зоне был склон, обращенный к югу. Вот на этот пустырек выползали пеллагрики погреться на солнышке. Жуткое зрелище! Не то буровато-серые бревна, укутанные тряпьем, не то тряпье, набитое опилками... Целыми днями лежали они рядами на буровато-серой земле. Иногда по этому же склону бродила наша лошаденка - та, что ввозила из-за ограды фургон с хлебом и вывозила из зоны покойников. Лошаденка пыталась найти уцелевший стебелек бурьяна, а доходяги ползали за ней и били кулаками по морде, пытаясь первыми выколупать из земли корешок или травинку. Когда было тепло, они сбрасывали рубахи, а иногда и штаны: их тела были от серо-желтого до цвета мореного дуба. Пиодермией и фурункулезом страдали поголовно все; на местах, где были чирии, оставались сизые пятна, но были и пурпурные, и коричневые, реже - зеленовато-болотного оттенка. Что и говорить, богатая палитра. Запястья и шея, особенно затылок, были как бы бронзового цвета, и на этом фоне выделялся светлый пух. Иногда такой же пух вырастал на лбу и щеках. Зато волосы у всех были неживые -сухие, серые.

Во что тюрьма превратила людей!

Я знаю, что не все лагеря были такими, ведь руками заключенных построены каналы, шахты; они освоили Крайний Север, создали в мертвой вечной мерзлоте богатейшие комбинаты. Но все эти титанические работы выполняли те, кто еще был работоспособен, а в такие лагеря, как л/п №4 на станции Межаниновка, были интернированы те, кто уже не мог работать, но еще не успел умереть...